Но никто не мог услышать его, даже кричи он во все горло. Шум в огромном зале не стихал. Принца не замечали. С выпученными глазами люди штурмовали закрытые двери, возле которых стояли невозмутимые гвардейцы со скрещенными алебардами. Королевский суд еще не кончился, и никто не должен был покидать эти стены без разрешения венценосца.
Нумедидес повернулся к единственному человеку, который не потерял голову во всеобщем безумии.
– Утихомирь этих глупцов, – повелел он гневно. Конан-киммериец, капитан его личной гвардии, стоял у принца за спиной, с невозмутимым прищуром оглядывая гудящую толпу.
Когда жрица-колдунья вскочила на возвышение, он один бросился на помощь принцу – но меч его оказался бессилен преодолеть магическое кольцо, которым окружила себя и свою жертву ведьма. Раз за разом клинок киммерийца ударялся о стену огня, выросшую вокруг них – но тщетно.
Преграда рухнула лишь со смертью колдуньи.
Теперь же, поймав на себе подчеркнуто отстраненный взгляд Нумедидеса, варвар понял, что это всего лишь маска, а в душе принц столь же испуган, так же как и те, внизу. Глаза принца напоминали ногти покойника.
Только что неведомая сила защитила его от неминуемой гибели. Должно быть, он уже прощался с жизнью. Хорошо еще, у него достает сил держать себя в руках, как подобает мужчине. Иной на его месте так и остался бы стоять с выпученными, точно у рыбы, глазами, хватая ртом воздух. Где уж тут овладеть беснующейся толпой?
Киммериец с насмешкой посмотрел на своего работодателя.
– Ты хочешь, принц, чтобы я утихомирил это стадо? – поинтересовался он – Изволь, я могу покричать! Воздуха в легких у меня на это хватит. Но может, лучше приказать открыть двери? Через полклепсидры они успокоятся и сами прибегут сюда, вилять хвостом перед грозным взором своего господина!
Нумедидес, не почувствовав издевки, махнул рукой.
– Ты прав, варвар! Эти ничтожные черви сейчас ни на что не способны. А королевский суд должны вершить здравые умы. Крикни стражникам – пусть отворят створки!
– Открыть двери! – громовым голосом рявкнул Конан. Несмотря на шум, его было слышно в самых дальних уголках зала.
Стражники молча разомкнули алебарды. Двери распахнулись.
И странно – толпа мгновенно притихла, точно пес, покорно замирающий у ноги хозяина. Все, как один, обернулись к могучему синеглазому воину в буром плаще.
А голос киммерийца звенел сталью.
– Его Высочество принц Нумедидес приказывает вам разойтись! Зло побеждено! Ничто не угрожает вам больше! Ступайте прочь!
Толпа замерла. А затем, покорно, точно овцы, следующие за вожаком, вельможи и простолюдины, купцы и ремесленники, гвардейцы и придворные дамы побрели к выходу.
И вскоре в зале не осталось никого.
Испуганные слуги долго не осмеливались подойти к павшей колдунье, но наконец, понукаемые киммерийцем, дрожа подчинились и вынесли из парадного зала мертвое тело.
И швырнули его, как было велено, дворовым псам.
Но собаки разбежались в стороны, дрожа мелкой дрожью, из пастей закапала слюна, а затем разом взвыли, вскинув узкие оскаленные морды.
И труп Марны остался лежать на камнях, обращенный изуродованным лицом к безучастному Небу.
Лишь тогда один из наемников Конана осмелился приблизиться к командиру и, запинаясь, доложить об ужасной находке, сделанной в коридоре, ведущем к парадному залу.
Шесть трупов их товарищей по оружию были найдены там, сраженные неведомыми злоумышленниками. Арбалетные болты торчали в их телах, разметанных по коридору. Преступному принцу и его злодею-сообщнику удалось бежать, воспользовавшись поднявшейся паникой.
На скулах северянина заходили желваки. Он едва удержался, чтобы не ударить солдата, принесшего дурные вести, но вовремя опомнился. Парень ни в чем не виноват.
Кишки Нергала! В этом проклятом городе он потерял уже больше людей, чем в иных местах за две зимы!
Или Аквилония и вправду проклята богами?
Вернувшись к Нумедидесу, он коротко доложил ему о случившемся.
Принц взбеленился. На губах его выступила пена. Казалось, с ним вот-вот случится припадок, он рухнет на пол и забьется в корчах и судорогах.
– Будь он проклят! Проклят! – хрипел Нумедидес. Глаза его налились кровью, жирные белые пальцы судорожно сжимались и разжимались, шевелились, точно копошащиеся в навозе черви. Он был страшен в этот миг.
– Кто?! – выкрикнул он, и гулкое эхо откликнулось в опустевшем парадном зале.
Кто? Кто? Кто?..
Но вопрошать о том не имело смысла. Узники бежали-и кто-то должен был поплатиться за это. С перекошенным от ярости лицом Нумедидес обернулся к Конану.
– Это ты дал ему убежать! Я уничтожу тебя! Сотру в порошок!
Киммериец взглядом ледяных глаз охватил скорчившуюся от ярости фигуру принца. Он уже собрался ответить ему длинной вереницей замысловатых ругательств, швырнуть под ноги перевязь с его гербом и, пнув на прощание эту жирную тварь, уйти прочь, как внезапно распахнулись двери в зал, и с десяток воинов ворвалось внутрь.
Потные, всклокоченные, запыхавшиеся, они являли жалкое зрелище. Цепкий глаз Конана мгновенно увидел, что по дороге добрая половина из них растеряли свои алебарды, и он неодобрительно покачал головой.
Кром! Что же творится в этой стране? И это отборная тарантийская рать! Да если бы его наемники посмели предстать перед ним в таком виде, он, не колеблясь, свернул им челюсти, а затем выгнал прочь. Не дав на дорогу ни медяка!
Принца обуревали схожие чувства. Он побагровел, жилы на его лбу надулись, грозя разорвать серебряный обруч, украшенный эмалью. Он вскочил, в ярости отшвырнув тяжелый резной стул.
– Как вы посмели ворваться в королевские покои, псы?! – Он уже не говорил, а почти визжал, брызгая слюной. – Кто дал вам право…
Гвардейцы как один человек рухнули на каменные плиты. Но взгляды их были обращены не к принцу, но к рослому северянину, стоящему у того за спиной, чья могучая фигура являла собой воплощение силы и царственного достоинства.
– Месьор, взгляните наружу! – крикнул ему один из стражников. – Мы бежали от самых Западных Ворот, чтобы предупредить вас… К Тарантии приближается огромный демон. И скоро будет здесь!
Конан кинулся к высокому остроконечному окну и с шумом распахнул цветные витражные створки.
Над пестрым морем черепичных покатых крыш, украшенных затейливыми флюгерами, вздымались чудовищные белые рога.
Цернуннос, Бог-Олень, древний правитель страны Валузии, вышел из леса.
Рдяные бельма его глаз воспринимали мир иначе, чем видят люди, и даже демоны, но Звероликий не мог не видеть, насколько изменилась его вотчина за время, пока длился его сон длиною в тысячу зим, и перемены эти были не по вкусу ему.